Суздаль — Сузь даль

Андрей Сулейков
«Не раздобыть надёжной славы, покуда
кровь не пролилась».
Булат Окуджава

[1]
Понедельник, утро, пробки, чуть не опоздал. Сам слежу за дисциплиной, должен пример подавать. Натыкаясь
на столы, пробираюсь на кухню. А там очередь из та-
ких же, как я, кофеманов, столпилась у кофемашины,
жмёт на рычаги. Воды нет, зёрен нет — ни тебе кофе, ни
тебе булочек с корицей.
— Лёха, какого чёрта, утро же, — думаю про себя. Раз-
минаю пальцами лицо, на щеках остаются красные пятна.
Лёха — начальник административно-хозяйственного от-
дела — должен следить за кофемашиной!
В офисе аромат кофе обычно распространяется с само-
го утра, но не сегодня. Без кофе сердце не стучит и душа
не поёт. Без кофе нет работы и отдыха тоже нет.
Набираю Лёхин номер один раз, второй, третий, он
сбрасывает звонки. Скребу ногтями трёхдневную щетину,
25
оставляя на щеках кроме пятен ещё и полосы. Кофеманы
отходят, прячут глаза. Наверное, перешёптываются, мол,
шефу кофе не достался, а ночка тёмная была.
Лёха!
Не берёт.
Пойду перекурю.
Выхожу. А там — здрасьте, пожалуйста, вот он Лёха!
Любезничает с Лерой из пиара, гляди ты! Иду к ним, впе-
чатывая в асфальт каждый шаг.
— А у меня свободное место в палатке, — слышу Лёхин
голос, вытягиваюсь вверх, изменяясь в росте. Свободное
место в палатке у него? Да что ты!
— Эй, коллеги! — поезд, стой, раз-два. — Как насчёт
кофе? — замечаю в руках у Лёхи и зёрна, и воду, и молоко
для капучино. — Кому-то очень хочется лишиться пре-
мии, ага?
— Так ведь рано, шеф!
— Да что ты! Который час? — Лёха смотрит на часы.
Рабочий день начался N минут назад. Ни он, ни Лера
не отметились на стойке прибытия, а значит, опоздали
на работу, а значит, премиальные долой.
— Кофе где?
— Ща всё будет, шеф, — Лёха отворачивается, но недо-
статочно быстро, и я вижу, как он скалится, обнажая жёл-
тые зубы с неровной кромкой. Кому он место предлагает
в палатке, я не понял?
— Коллеги, коллеги, — быстрым шёпотом, оглушая «г»,
говорит Лера. Получается «калеки». Кто здесь калеки, ин-
тересно? — Это я виновата. Собираю группу наших
на байках в Суздаль на фестиваль. Логотипы компании,
все дела, реклама. Тома с телевизионщиками договори-
лась: интервью, съёмки… Сан Саныч, поехали с нами, а?
26
Выезжаем с Курского в субботу утром, возвращаемся
в воскресенье.
— Суздаль — это где? — я смотрю на крестик у Леры
в декольте. Она нервничает, грудь вздымается, крестик
меняет положение. Переводит стрелки, ясно же.
— От Владимира 30 километров. У тебя есть байк?
— Нет.
— Готов купить?
— Не вопрос. Поможешь выбрать?
— Конечно. Сегодня? — Запросто.
[2]
Вообще-то, велосипед у меня был. В школьные годы.
С тех пор 40 лет прошло. Говорят, на велосипеде учатся
кататься один раз и на всю жизнь, вот и проверим заодно.
Выбор аппарата похож на сеанс у психотерапевта.
Нужно в себе покопаться, чтобы пройти интервью у про-
давца. Кроме роста, веса и ценовых ожиданий, консуль-
танта неподдельно интересовали мои планы на жизнь.
Где буду кататься? Что там за дороги: асфальт или грунт?
Собираюсь ли в горы с байком? О! Опять это словечко.
Любопытство продавца я переадресовал Лере с Лёхой,
а сам только успевал фиксировать термины: обвес, крон-
штейн, контакты, рога, гидравлика… Мамочки мои, пять
минут назад я был убеждён, что знаю, что такое велоси-
пед.
Продавец предложил купить «штаны» на багажник —
перемётную суму на заднее колесо. На витрине стояла та-
кая, действительно похожа на штаны. Этакая веловерсия
нижней части Венеры Милосской.
— Ни к чему, — морщится Лёха, — мы же на пару
дней.
27
— Тяжёлые вещи можно в «штаны», а легкие в рюк-
зак! — продавец смотрит на доблестного велотуриста
с подозрительным прищуром, типа, что ж ты, мерзавец,
мне выручку сокращаешь.
— Говорю, ни к чему.
Я по-детски обрадовался трогательной заботе о моих
финансах. Лёха домовитый — крепкий хозяйственник.
В финале взяли шорты с мягкими вкладками для фи-
лейных мест, очки с жёлтыми стеклами, велозамок, фона-
рик, термос, спальник, палатку и рюкзак. Примерять
шорты пришлось при Лёхе.
— Бери на размер меньше, — наставлял он, — а то сво-
бодные при движении не отводят влагу и парусят. Пом-
нишь, мы на скалодроме были, брали скальные туфли
на размер меньше? Так и здесь.
— Лёха, не влезу, — хрипел я, втягивая живот, с трес-
ком натягивая ткань на тело.
— Ещё как влезешь, — улыбался, сверкая жёлтыми зу-
бами, Лёха.
Ну вот и я втиснулся, сразу почувствовал себя колба-
сой-вязанкой. Швы разделили икры на порции. Если я
в этом наряде попаду к людоедам, им не придется отчер-
чивать когтем свою долю. Насечки готовы! Палатка на од-
ного — на сленге — гробик. И выглядит, как гробик. А я-то
помню, Лёха, что у тебя палатка на двоих.
Весь скарб продавец поместил в рюкзак с запасом.
Чемпион по тетрису, а не продавец. Как говорил в таких
случаях Остап Ибрагимович: «Заверните в бумажку!»
28
[3]
Рассветная Москва создана для велопоездок. Велик
круто меняет отношение к миру. Скорость перемещения
выше, при этом успеваешь увидеть детали. С первым обо-
ротом педали к физиономии прилипает блаженная улыб-
ка, контрастируя с хмурыми лицами в окнах автобусов,
которые обгоняешь на каждой остановке.
Сбор назначен в 7 утра в субботу на Курском. Билеты,
чтобы ехать вместе, взяли заранее. На перроне, в обтяги-
вающих одеждах, цокая металлом велосипедных туфель
и пластиком шлемов, роилось и галдело человек два-
дцать. Я тоже галдел и цокал, шорты непривычно давили,
я взмок, влага быстро испарялась с поверхности ткани,
как и ванговал Лёха. Тома из пиара возглавила группу,
раздаёт жилетки с логотипом. Никогда не думал, что То-
ма, с её застенчивостью, может так лихо руководить.
А она, гляди-ка, распоряжается:
— Жилетки не теряем, не пачкаем. На фестивале будет
репортаж. Телек, интервью, все дела. В понедельник
проснётесь знаменитостями!
Лера прислала смс, она уже рядом. Успевает впритык.
У Лёхи что-то с лицом, тревога? Не парься, бро, до Влади-
мира поезда каждый час.
До отправления две минуты, появляется Лера, она ни-
куда не спешит. Тоже небось знает, что поездов полно,
как птиц на вокзале. Хочешь — сядешь на «Стрижа», хо-
чешь — на «Ласточку». Лёха хватает велик Леры, затаски-
вает в вагон.
— Сан Саныч первый раз в велопоходе, — воркует
она, — прошу не терять, любить и жаловать.
29
В глазах группы читаю не жалование, но жалость. Или
померещилось. Впрочем, некогда. Быстро по местам. От-
правляемся.
Пока трясёмся в вагоне, знакомлюсь с завсегдатаями
клуба. Получаю инструктаж: сколько до места, как двига-
емся, где магазины, как часто привалы. Лёха предложил
проверить настройки моего велосипеда. Новый всё-таки.
В магазине могли чего-нибудь недозакрепить. Заботли-
вый такой АХОшник, должен упреждать хотелки. Я снача-
ла вникал, потом бросил.
Лёха возился с байком минут тридцать. Я ничего
не понял в настройках, зато сколько новых слов узнал:
грейдер, говны, гары… на все остальные буквы алфавита
сленга тоже достаточно. У велотусовки свой язык, или,
как написано на сайте клуба, «бестолковый словарь». Чи-
таешь эту феню и радуешься: все словечки вокруг любви,
бухла и заботы о ближнем. Наши люди! Приятно!
Выгрузились во Владимире, ломанули в магазин. Зата-
рились «Дымовым» — колбасами и копчёностями местно-
го производства.
[4]
Прокатились по центру Владимира мимо храмов
с фресками Андрея Рублёва, по пешеходной зоне, к Золо-
тым воротам. Затем выехали из города и встали на марш-
рут. Странное ощущение от байка, будто всё время еду
в гору.
Главная задача Томы как руководителя группы — до-
вести коллектив до фестиваля без использования автомо-
бильных дорог с интенсивным движением. Здесь много
резонов: безопасность, чистый воздух, тишина и пасто-
30
ральные пейзажи. Скорость, по сравнению с асфальтом,
ниже, но из-за слепней всё равно чувствуешь себя коме-
той, хвост которой — насекомые. Если двигаться медлен-
но, эти твари жрут беспощадно. Если резко остановиться,
жужжащая гвардия горохом стучит в рюкзак и затылок.
А в лесах живут комары и искренне радуются потным го-
стям. А ещё там горы валежника. И, чтобы пробраться че-
рез него, приходиться спешиваться и тащить байки в ру-
ках.
Парни помогают девушкам. Белый танец с препят-
ствиями. Ухаживание на велоязыке называется «фламин-
го». Прикольно, если пару раз. А если каждые сто метров?
Напоминает исполнение священного долга на армейской
полосе. Вспомнилось, как однокашник, когда зубрили
текст присяги, озадачил: «Что тебе больше нравится — тя-
готы или лишения воинской службы?»
Так, через броды, буреломы и говны, дорога вместо
30 километров по трассе превратилась в 60 километров
испытаний на пересечённой местности. И, поверьте,
по усилиям это превращение далеко не в два раза. Бод-
рые коллеги держались вместе, беседуя на ходу и похоха-
тывая. Мои же порывы сублимировались в образ вороны
из анекдота, которая, подвизавшись с перелётными пти-
цами через океан, твердила: «Я смогу, я — крутая, но дуу-
ууурааааа…»
В антицеллюлитных поездках по лесным корням дали
жару не только шорты на размер меньше, но и заводское
сиденье. Уверен, что данный БДСМ-аксессуар прикручи-
вают к велосипедам брутальные персонажи из рекламы,
приговаривая «всё равно купят». Забегая вперёд, скажу,
что после похода нормально сидеть на офисном кресле я
не мог две недели. Друзья, заклинаю, при покупке надо
31
сразу скручивать в магазине пыточный кол и ставить
нормальный диван.
Вслед за шортами и бандана категорически не справ-
лялась. Пот жёг глаза. За поездку я собственным потом
растворил на очках жёлтое напыление. Какая заниматель-
ная химия! Надо будет ещё что-нибудь порастворять
на досуге, раз уж я такой шкаф с реактивами.
Выгребаю сзади со стойким ощущением, что тяну
за собой плуг и крепко порчу борозду. Силы уходят в об-
нимку с самооценкой. Мой зубовный скрежет и тяжёлое
педалирование резко контрастируют с изяществом дви-
жения группы. Неужели я настолько рыхлый?
Прилично отстав, но ещё сохранив визуальный кон-
такт со спинами сподвижников, поймал нечаянную ра-
дость. Местный парень на ржавой «Украине» бог знает ка-
ких годов издания выехал на перекресток просёлочных
дорог. Некоторое время мы с ним ехали параллельно. Та-
кой байк, как у него, я и сам пользовал на бабушкиной да-
че. Тяжелый, как слон, ваще не ломабельный. Знай, сма-
зывай цепь и качай шины. Одна передача, восьмерка
на заднем колесе, скрипучие пружины сиденья, тормоз
обратным ходом — всё родное, знакомое.
Аборигену на вид лет 20, независимый вид, волосы
в колтунах, видавшая виды рубаха с единственной пуго-
вицей, сандалии из кожзама на босу ногу, немыслимые
штаны то ли от свадебного, то ли от спортивного костюма
и велосумка размером с две сигаретные пачки, привязан-
ная к раме бельевыми веревками. Вот что там может по-
меститься, а? Благодаря геометрии «Украины», посадка
у парня, как у отличника с первой парты, являла полную
противоположность экстерьера любого из тех, кто выгру-
32
зился на Владимирском вокзале пару часов назад. Как со-
общает нам велословарь, таких ребят, пренебрегающих
брендами и техническим прогрессом, называют гарами.
Парень притормозил и помахал мне. Я остановился.
— Дядя, у тебя вода есть?
— Да. Вот, пожалуйста, — открепляю флягу от рамы,
протягиваю.
— Дядя, ты очень странно едешь, — говорит абориген
между глотками, — можно я посмотрю твой велосипед?
Я был рад любой паузе, лишь бы немного передохнуть.
Гар перевернул велик. Ловко поставил на руль и сиденье.
Сильно крутанул оба колеса. Через два оборота они оста-
новились.
— Дядя, у тебя обе оси перетянуты.
Он полез в свою нановелосумку. Достал оттуда льня-
ную куколку и советский мультитул — пару ключей с де-
сятком вариантов под разные гайки. Через пару минут
колёса крутились безостановочно.
— Ты давно так едешь? Ты очень сильный!
— Да я чуть не помер.
— А зачем ты так закрутил гайки?
— Это не я…
[5]
Подо мной был другой велосипед и другая дорога.
Всё стало значительно радостнее. Дальше поехали вме-
сте с аборигеном. Он стал мне Пятницей, родной ду-
шой. Парень тоже слышал о фестивале и собирался по-
глазеть.
33
— Хочешь, кое-что подскажу, будет чуть проще
ехать? — Ещё как хочу! Делись скорее!
— Есть несколько правил. Первое — разгон. Ты слиш-
ком быстро набираешь скорость. В каждый момент вре-
мени крутить педали должно быть комфортно. Как только
становится слишком легко или слишком тяжело, пере-
ключай передачу. Второе — переключение передач. Чем
чаще, тем лучше. Так быстрее придёшь к автоматизму.
Не забывай, что кроме девяти маленьких звёздочек есть
три больших. Щёлкай постоянно, вырабатывай рефлексы.
Третья — руки. Ты много веса отдаёшь в руки. Разгружай,
переноси центр тяжести на ноги и на сиденье. Четвёр-
тое — непрерывность. Нужно крутить постоянно. Ты же
крутишь взрывно и через паузы. Общий совет — всё по-
степенно.
Посмотрел в небо и добавил:
— Любое действо без образа — это безобразное дей-
ство. Вот тебе притча. В храме есть колокол. Туристам
предлагают ударить в него. Выбирают самого крепкого
мужчину из группы. Тот дёргает канат изо всех сил,
но язык колокола не шелохнётся. Он ещё, ещё, ещё — ре-
зультат тот же. Когда мужчина сдаётся, из соседнего по-
мещения выходит ребёнок, берёт канат, чуть тянет на се-
бя, отпускает, ещё раз тянет, отпускает. Каждый раз при
натяжении каната язык отклоняется на миллиметры,
а потом ловит ритм. И через несколько минут весь Суз-
даль слышит колокольный звон. Представь, что, набирая
скорость, ты не со светофора стартуешь на красном боли-
де, а деликатно, аккуратно, последовательно входишь
в ритм вместе со своим велосипедом. И в этом мире,
и в этом мгновении вы не существуете друг без друга.
[6]
34
Размышлений и попыток следовать советам Пятницы
хватило, чтобы добраться до фестиваля без проклятий.
Проще не стало, наоборот. Следить за техникой я не мог,
сбивалось дыхание. Но зато полностью сосредоточился.
Осознал происходящее. Сузил даль.
И ещё. У меня возникла пара вопросов к Лёхе. На оче-
редном привале поговорить не удалось. Когда мы с Пят-
ницей добрались, коллеги готовились двигаться дальше.
Задорно поинтересовались, как дела. Спазм моей клоун-
ской улыбки трактовали, как полное удовлетворение,
а отставание от группы — как любовь к одиночеству. Со-
циопат, что с него взять! Стало окончательно понятно,
что их догнать — утопия почище Савранского. Доедем —
поговорим. Теперь уж точно!
Очередной участок проехал в медитативном состоя-
нии. Параллельно приходили размышления о смысле
жизни, отношениях с людьми, текущем состоянии бизне-
са. Подобные ритмичные нагрузки подталкивают к фило-
софствованию и переоценке ценностей. Так, пока ехал,
провёл встречу с гуру, психотерапевтом, производствен-
ное совещание и экологический митинг.
[7]
До фестивальной поляны допедалили в сумерках.
Только когда слез с велика, заметил, как затекли руки
и окаменели мышцы. Узкие велосипедные шорты натёр-
ли ровно в том месте, куда приводят все швы.
На сцену тем временем уже вышли основные звёзды.
Музыкальная программа близилась к апофеозу. Тысячи
лиц в фанзоне светились не хуже «юпитеров» по перимет-
ру площадки. Народ двигался и кайфовал. Сколько их
приехало? Тысяч семь? Десять? Готовились. Планировали.
35
Собирались в компании. И теперь наслаждаются. Снима-
ют происходящее на смартфоны и ведут трансляции
в соцсетях на зависть друзьям. Им там, в бетонных город-
ских клетках, есть чему завидовать.
Лера, Лёха и большинство наших побросали вещи
и растворились в толпе. Мне этот ухающий турбосаунд
показался чрезмерным. Грезилось полное отсутствие
движений.
В финальном рывке стреножили коней велозамками.
Окунулись в речку. Поставили палатки. Переоделись.
Утеплились. Натаскали сухих веток. Релакс.
Полулёг, облокотившись спиной на сосновый ствол,
хлебнул чай, загрыз курагу, преломил с Пятницей шоко-
ладку, затупил на костер. Запах дыма сдобрился нотками
копчёностей и колбас…
Проснулся в той же позе. Конечности затекли, замёрз-
ли, ну и комары попировали. Сцена утихла, на экране
мельтешили клипы вперемешку с мультиками без звука.
Жизнь на поляне в разгаре. Десятки костров, заздравные
тосты, гитарный звон, хиты ДДТ, Чайфа… и куда ж без Ба-
тарейки. В нашем кругу солировал Лёха, но выбирал ка-
кой-то смурной, безрадостный репертуар и после каждой
песни по 50. Пора поговорить.
— Лёш, можно тебя на минутку.
— Чё надо?
— Пойдём, прогуляемся, и ты мне расскажешь, зачем
перетянул оси.
— Саныч, да иди ты! — в Лёхе уже плескалось грамм
300 водки, и он не фильтровал. Повернулся и проши-
пел:
36
— Ты не должен был сюда доехать. Ты должен был
плюнуть через час, выйти на трассу, поймать попутку
и вернуться. Пятница все испортил. Ты здесь лишний
со своей деревенщиной. А у меня может другого шанса
с Лерой не будет!
В нашем дворе за такое полагалось в табло. Я схватил
Лёху за грудки.
— Слышь, ты! Плевать на твои амуры! Ты — не мужик,
если из-за юбки творишь такое. Если бы не Пятница, я бы
выплюнул сердце.
Лёха намного сильнее, нельзя дать ему размахнуться.
Желтый оскал, тяжёлое дыхание, багровое лицо, жилка
на виске надулась и пульсирует.
— Эй, парни!
Пятница и Лера подорвались от костра и втиснулись
между нами. Лёха прёт через них на меня, как лось. Лера
не пускает, виснет на руках.
— Отвалите все! Сами разберемся, — прохрипел я.
Тома метнулась к котелку с водой из речки, приготов-
ленной для залива костра. Метко выплеснула нам на го-
ловы. Стоим, набычившись. Обтекаем. Пятница отошел
на два шага и выступил:
— Я счастлив, что познакомился с каждым из вас. Ещё
вчера у меня был только пустой дом в деревне, велосипед
и колокольня. А сегодня у меня есть друзья и любовь. Ле-
ра, выходи за меня замуж!
37
Все онемели. И только Тома:
— Ой. Как красиво! Пойдёмте к костру. У нас выпивка
осталась?
Упс, я, кажется, всё! Скорей в гробик. В спальник. Ско-
рей.
[8]
Обожаю раннее утро. Идея встать пораньше и само-
стоятельно прокатиться по Суздалю родилась ещё
в Москве. Заранее скачал мобильный путеводитель. Удоб-
ная штука. Видишь себя на карте, интересные места ря-
дом. Читаешь, сравниваешь фото с реальностью. Впечат-
лил памятник Тарковскому. Проехал вдоль красной стены
Спасо-Евфимиева.
А тут деревянные мостки и сияющий дедушка берен-
деевского вида. Зачем-то купил у него банку груздей. От-
дал деньги, забеспокоился. Грибы-то домашние. Стрём-
но. А он голубоглазо улыбнулся, любовно протёр банку
шершавой ладонью и говорит:
— Лучок порежь тоненько колечками и сметанки до-
бавь. Вспомнишь меня потом, спасибо скажешь!
Катанул ещё, почитал о храмах и монастырях — ме-
стах ссылок для неугодных царских жен. Увидел площад-
ки, где снимали фильмы «Женитьба Бальзаминова», «Ан-
дрей Рублёв», «Метель» … Дал круг вдоль Торговых рядов.
Зацепился за дегустационный зал медовухи.
Про Никольскую церковь, построенную без единого
гвоздя, написано в путеводителе и на стенде рядом.
На самом деле, гвоздей в этом сооружении — как иго-
38
лок у ёжика, и все современники. Чтоб не ломать леген-
ду, решил, что всё это последствия косметического ре-
монта.
Поглазел на вечный огонь. Над ним сонм ворон кру-
жил. Прям Хичкок. Прям жуть. Сбежал.
Наткнулся на описание Пушкарской слободы, куда ма-
нят баней с сеновалом и фермерской кулинарией. Хочу!
Пропарить забитые мышцы — то, что надо! Работают
круглосуточно.
Пять минут на велике. Утром там ни души. Попал
в сказку. Затейливый интерьер с ладьёй, сервируют чай
с травами. Голубой бассейн с лагунами и мостиками, сау-
на, баня… прилёг на полок, потом окунулся и… опять
стратегическая ошибка. Ещё бы пару раз повторить па-
рилку, а я соблазнился на иван-чай, к которому предла-
гался список лакомств. Глаз выхватил земляничное варе-
нье, и понеслось. Это, други моя, не аромат, это дурман.
Вкусно так, что жалко глотать. Короче, час провел в га-
строномических, а не в банных наслаждениях. И снова за-
метил, что получил пронзительный кайф, как только
сузил пространство до ложки земляничного.
[9]
Во Владимир возвращались по трассе, так короче
и быстрее, но я сдох через 15 минут после старта. Буксир
невозможен. Оставлять одного не хотят. Вызывать так-
си — позориться перед коллегами. Решил умереть в седле!
Собрал в кулак творожистый осадок, поскольку назвать
это мышцами не поворачивается язык. Оскалился. Ребята
выстроились, Лёха впереди, Лера рядом, Тома сзади. Лёха
поучает:
39
— Держи, — говорит, — переднее колесо в сантиметрах
десяти — пятнадцати от моего заднего, в разреженном
потоке у тебя сопротивление воздуха будет меньше.
Смотри, как переключаю передачи. Повторяй переключе-
ния. Жми педали в моём темпе.
На поезд успели. Только тронулись, проставился бе-
рендеевым деликатесом. Грузди с хрустом зашли на од-
ном вдохе. Награждены титулом кулинарного шедевра
без всяких излишеств, типа лучка и сметанки. Спасибо
голубоглазому дедушке.
Дома встал на весы: минус 5 кг за двое суток.
Летняя жизнь длиной в полтора дня открыла новый
мир, подружила с давно знакомыми людьми, преподнес-
ла минуты восторга, серьёзные уроки и щелчки по носу.
Бравое решение, принятое «на слабо», вылилось в тёплые
воспоминания. Не забуду притчу, землянику, грузди,
стаю ворон, Пятницу, костёр, схватку. Столько событий
произошло за выходные — не верится. Улетучились ил-
люзии по поводу собственной спортивности. Через неде-
лю, как только смог нормально сидеть, записался на вело-
тренажёр с тренером.
А Суздаль навсегда остался городом, где время стано-
вится густо насыщенным и ароматным, как земляничное
варенье. Где в единицу времени помещается больше, чем
обычно. Сознание сужается и лезвием прорезает материю
до самой сути. Так что теперь, когда жизнь подкидывает
задачки, знаю, куда возвращаться за вдохновением.