В шестидесятых годах прошлого века классическая му-
зыка и дворовый футбол были невероятно далеки друг
от друга и в городском пространстве пересекались крайне
редко. Симфонический оркестр — это концертные залы,
ряды мягких зрительских кресел, обтянутых тканью, стро-
гие костюмы и вечерние платья. А дворовая команда —
поле с вытоптанной травой, болельщики, лузгающие се-
мечки на деревянных скамьях, и двадцать два игрока
в майках, трусах и бутсах. Но волею случая и хорошей по-
годы в один из солнечных июльских дней хрущевской от-
тепели Новосибирский симфонический оркестр под
управлением Арнольда Каца вынужден был репетировать
по соседству со спортплощадкой, на которой в этот мо-
мент бились кость в кость две футбольные команды. Слу-
чилось это в Красноярске, во время гастролей.
Новосибирский симфонический оркестр был создан
в 1956 году почти случайно. Во времена плановой эконо-
мики создание подобных коллективов происходило строго
по плану, разработанному и принятому на грядущие пять
лет в Министерстве культуры СССР. Только непосвященно-
му в артистическую кухню человеку кажется, что оркестр
не имеет отношения к экономике, а на самом деле — это
большое штатное расписание, зарплаты музыкантам, по-
купка дорогих инструментов, предоставление коллективу
помещения, организация выступлений и так далее и тому
подобное. Порою в планировании случались накладки —
из тех, о которых говорят: «правая рука не знает, что дела-
ет левая». Правая рука Министерства культуры запланиро-
вала на 1956 год создание симфонического оркестра в Че-
17
лябинске, а левая как раз достроила драматический театр.
Появление двух больших коллективов в один год в про-
винциальном городе чиновники сочли неуместным, и ор-
кестр «зарезали». Тут-то и подсуетился Новосибирск, пе-
рехватив штатное расписание музыкантов, а руководить
им пригласил молодого энергичного дирижера Арнольда
Михайловича Каца. И вот прошло несколько лет, оркестр
заявил о себе, проехал с гастролями по Сибири и оказался
в городе Красноярске.
В те годы футбол в стране переживал настоящий бум.
В 1960-м сборная СССР стала чемпионом Европы, а через
два года дошла до ¼ финала чемпионата мира. Мяч гоня-
ли все — от мальчишек во дворах до рабочих на заводских
стадионах. Не простаивала и спортплощадка красноярско-
го парка культуры и отдыха, где тренировались и играли
энтузиасты кожаного мяча самого разного возраста. Ря-
дом со спортплощадкой, отделенная кустарниками, распо-
лагалась сцена-ракушка, популярное место выступления
артистов еще с довоенных времен. На ней-то и предложи-
ли репетировать новосибирским музыкантам.
Кац был строг к условиям приема своих музыкантов.
Однажды во время гастролей оркестру предложили для
переезда на Сахалин… рыбацкий сейнер. Для филармонии
такой вариант был выгоден: меньше расходов. Кац возму-
тился и наотрез отказался от сейнера — он готов был со-
рвать гастроли, но везти инструменты и музыкантов среди
рыбацких сетей ему казалось кощунственным. И добился,
что всем купили билеты на пассажирский корабль.
Но против парковой эстрадной «ракушки» он возражать
не стал.
Во-первых, хороших концертных площадок в те годы
в Красноярске попросту не было: в лучшем случае ими
становились сцены местного драмтеатра или музыкально-
го училища. Зимой гастролерам приходилось выступать
и в помещениях краевой партийной школы, и в цехах па-
ровозоремонтного и комбайностроительного заводов,
18
и в аудиториях политехнического института. Во-вторых,
на этой ракушке выступали многие известные музыканты
вроде оркестров Марксона или Николаевского. Про святое
место говорят — «намоленное», пропитанное молитвами
и духовными смыслами. За тридцать лет эстрада в красно-
ярском парке впитала в себя волнение скрипок и дыхание
флейт многих известных ансамблей, и стала намоленным
местом для любого музыканта.
И оркестр, и его дирижер начали репетицию в неко-
тором волнении. Альтист Сергей Кручинин вспоминал:
«Арнольд Михайлович, возбужденный музицированием,
остановился в том месте вальса, где оркестр не слишком
дружно выполнил его жест.
— А знаете, как здесь дирижировал светлой памяти
Штейнберг Лев Петрович? Вот так!
И спев первые шесть нот «Венского вальса», которые
вы, конечно, все знаете, и одновременно дирижируя, он
повернулся к воображаемой публике, сделав маленькую
люфт-паузу, во время которой лихо подкрутил «штейнбер-
говский» ус («для дам») и, закруглив этот шикарный жест,
показал оркестру продолжение восхитительной фразы
вальса».
И вдруг в это одухотворенное настроение, в этот тор-
жественный музыкальный лад вплелись резкая трель су-
дейского свистка и азартные крики футболистов,
не стесняющихся в пылу борьбы крепких выражений.
На соседней спортивной площадке шел футбольный
матч. Музыканты продолжили репетировать, но уже без
прежнего настроения, то и дело отвлекаясь на посторон-
ний шум. Кац хмурился и больше не подкручивал вооб-
ражаемые усы. Прошло минут десять или пятнадцать
этого незримого противостояния двух акустических ми-
ров — строгого музыкального и хаотического футбольно-
го. В конце концов мяч, закрученный кем-то из спортс-
менов, вылетел за пределы площадки, просвистел мимо
музыкантов и ускакал в густую траву. Вслед за ним по-
явился раскрасневшийся молодец пролетарского вида
в майке с надписью «Динамо». Арнольд Михайлович
гневно обернулся к нему и язвительно спросил:
— Мы вам не мешаем?
— Ужасно мешаете, — искренне ответил спортсмен. —
Свистка судьи не слышно!
Отыскав мяч, он вернулся на спортплощадку. Уступать
никто не хотел: и репетиция, и матч продолжались: музы-
ка мешала игрокам, свистки и крики — оркестрантам.
В общем, в матче между новосибирскими музыкантами
и красноярскими футболистами вышла нулевая ничья.
